На днях собрались в небольшое путешествие в сторону Кадыя, это край Костромской области, граница с Ивановской. Поехали по старому Вятскому тракту – теперь это современное, очень хорошее шоссе с отличным асфальтом, разметкой и ограничением скорости до 90 км/ч. Дорога не слишком оживленная, но живая, везут по ней грузы, ездят обычные автомобили, а по сторонам – леса, болота, но если хорошенько изучить карту, то попадаются и неожиданности.
Заехали по дороге в деревню Козловку, где сразу наткнулись на козу, выглядывающую из-за стены сарая. А дальше через мост – длинное одноэтажное здание за забором, светлым сайдингом облицованное, с окошками, затянутыми тюлем от насекомых. Оказалось – психоневрологический интернат для мужчин. Территория обихоженная, цветы, дорожки, все аккуратное, прибранное, не унылое. Пациенты ходят по садику, гуляют. Но мы завернули в Козловку не из-за них. Прочли в интернете, что раньше в этом селе было имение, с XVIII века тут жило семейство Плаутиных, стоял каменный усадебный дом, от которого, как выяснилось, сейчас ничего не осталось, но когда-то именно на его месте открыли дом инвалидов, то есть нынешний интернат наследует той самой усадьбе. Плаутины – обычные костромские дворяне, один из них, Михаил Гаврилович, в 1773 году был штурманом северной экспедиции Беринга, а потом вместе с Лаптевым исследовал Северный Ледовитый океан. Умер он от цинги на пути с Камчатки в Америку в плавании пакетбота «Святой Павел».
Другой Плаутин был женат на сестре поэта Николая Огарева (помните, клятва Герцена и Огарева?) Анне Платоновне, которая тоже хозяйствовала в Козловке. В 1880 году имение перешло к преуспевающему предпринимателю Николаю Алексеевичу Подсосову, занимавшемуся винокурением и пивоварением. Однако в истории он остался благодаря портрету художника Бориса Кустодиева (сейчас картина находится в Русском музее), изобразившего фабриканта на террасе летнего дома, скорее всего, именно в Козловке, потому что именно там они были соседями (но про Кустодиева и его появление в тех местах – чуть позже). Подсосов поставил в Козловке уксусный завод, здание которого еще на памяти местных жителей стояло у речки, в советское время в нем располагалась контора колхоза, но сейчас и следов от нет, сгорело при пожаре.
Еще одна достопримечательность Козловки – на кладбище Дмитриевской церкви, построенной одним из хозяев усадьбы в 1818 году, похоронен Александр Юрьевич Пушкин, двоюродный брат матери поэта, Надежды Осиповны Ганнибал, с которым они едва ли не вместе воспитывались. Именно в его честь Надежда Осиповна назвала старшего сына, заочно сделав крестным будущего поэта (заочно, потому что он в это время участвовал в знаменитом Итальянском походе Суворова). В своих воспоминаниях дядя Пушкина писал: «Наш полк был в это время в походе, где я и получил от сестры письмо, что на память мою сын назван Александром, а я заочно был его восприемником».
Александр Юрьевич стал родоначальником костромской ветви Пушкиных, у него было трое детей, одного из которых, Льва Александровича, судьба щедро одарила наследниками, получившими хорошее образование и честно служившими родине. Одна из его дочерей, Евгения Львовна Пушкина, родившаяся в 1851 году, стала врачом-гинекологом и заведовала в Петербурге родильным домом. Летом она приезжала в имение отца Новинки – оно совсем рядом с Козловкой, и на свои средства построила две земские школы. С 1907 года она постоянно жила в Новинках, оказывая крестьянам врачебную помощь. После революции ВЦИК РСФСР оставил усадьбу Евгении Львовне в пожизненное пользование, за ее заслуги. Умерла она в 1930 году и была похоронена там же, где ее родители, деды, братья и сестры, – на кладбище в Козловке. А дом ее стал интернатом для престарелых психобольных, но в 1971 году, после окончания капитального ремонта сгорел, и интернат перенесли в Козловку. А от Новинок сейчас ничего не осталось.
Поскольку ни кладбище, ни церковь не сохранились, у перестроенного церковного здания, в котором сейчас один из корпусов интерната, заботами местных краеведов в 2003 году был поставлен памятный камень. Мы попытались его найти, и, благодаря помощи сотрудников интерната, нам это удалось. На камне, спрятанном среди кустов и клумб, есть надпись: «Здесь похоронен двоюродный дядя А.С. Пушкина Александр Юрьевич Пушкин, его дети и внуки». Обитатели интерната были явно рады нашему появлению, просили сигареты и в целом выглядели довольными. На обратном пути мы пробрались мимо крольчатника, где из клеток торчали белые и серые уши, и туалета, в котором под пластиковыми креслами с вырезанными дырками в сидениях стояли пластиковые ведра.
На старой карте вокруг Козловки обозначено много деревень, но теперь там только зарастающие следы колхозных полей. Следующим по дороге было село Клеванцово – бывшая усадьба местного колхоза – до сих пор довольно большое. Справа от тракта развалины бывших ферм, а слева – остатки автобусной станции и магазина, жилые дома и место, где на высоком берегу реки Медозы располагалось имение Высоково. Когда-то оно принадлежало отцу той самой княгини Дашковой, соратницы Екатерины Великой, первому президенту Российской Академии наук, но потом было несколько раз перепродано. Известно, что 15 мая 1837 года Клеванцовскую станцию посетил сам император Александр II, «где удостоил принять завтрак, приготовленный госпожою Грек» – женой тогдашнего хозяина усадьбы, предводителя костромского дворянства. К концу XIX столетия усадьбой владели их незамужние дочери, сестры Грек, три старые девы, получившие очень хорошее образование – иностранные языки, музыка, рисование. В память своего рано умершего младшего брата, видного земского деятеля, сестры Грек в 1881 году построили Анатольевскую школу – она и сейчас работает, и это единственное, что сохранилось от тех времен, хотя здание основательно перестроено.
Что касается усадьбы, то когда-то в ней был великолепный парк, но сейчас только благодаря нескольким старым липам и разросшимся акациям можно себе представить его масштабы. У сестер Грек было две воспитанницы, и вот однажды летом в усадьбу заглянули молодые художники, путешествующие на крестьянской телеге, среди которых был Борис Кустодиев. Одна из девушек стала его женой. Первое время молодые наведывались в Высоково, но потом Кустодиев купил землю неподалеку и построил там усадьбу в русском стиле, назвав ее Терем. Надо ли говорить, что ни деревня Маурино, рядом с которой стоял Терем, ни сам он не сохранились. В 1920-х годах дом Кустодиева перевезли в деревню с говорящим названием Починок-Пожарище, «затратив на это 1712 человекодней и 358 конедней». А потом терем сгорел…
Зато бывшая Анатольевская школа в Клеванцове удивила необычной аккуратностью и заботливо устроенным пространством школьного двора, где есть и спортивные снаряды, и футбольное поле, и огороды, даже клумба из свеклы, очень декоративная. И гигантская поленница – газификация до Клеванцова пока не дошла, поэтому на зиму заготовлено множество березовых дров – ученики, которых свозят на автобусе со всего района, не замерзнут без газа. Главное только, чтобы не было пожаров.
Выехав обратно на тракт, мы уже без остановок следовали до Кадыя, поскольку ничего примечательного по ходу не попадалось.
Но и в Кадые делать особо нечего. В центральной части сохранилась старая екатерининская еще городская планировка. Когда-то это был уездный город и даже центр солеварения, но с тех пор он оскудел, а в лесном пожаре в 1841 года сгорел, да так основательно, что всех его жителей освободили на два года от налогов и податей. Кадый давно перестал быть городом – теперь это поселок, довольно скучный, хотя в нем есть свой краеведческий музей, но мы посетили его в воскресенье, а музей, как ни странно, по выходным закрыт. В музее, судя по описанию, три зала, три экспозиции, рассказывающие о природе, о воинской славе и об истории Кадыя.
Далее мы свернули с тракта в сторону реки Немды, куда, собственно, и держали путь.
Все-таки историко-культурное значение этих мест не выдерживает конкуренции с рыбалкой и охотой, которые остаются главным досугом региона. Только охотники и рыболовы прокладывают пути и поддерживают туристический бизнес на этой окраине Костромской области.
Для них строят турбазы и дома рыбака, куда и устремляются горожане из Костромы, Нижнего, Кинешмы. Немда – река красивая и вальяжная, говорят, что и рыбная. Остановились на относительно новой турбазе, где очень удобно и красиво, гуси ходят вдоль пруда, лодки пришвартованы к пристани, есть и пляж, но сейчас не лето, ресторан, где персонал по-домашнему приветлив, так же по-домашнему одет и хорошо готовит. В посетителях здесь заинтересованы, особенно по осени, и потому отзывы туристы оставляют хорошие.
Рядом должна была быть другая турбаза. Мы ею заинтересовались, поскольку там, что неожиданно для этих мест, предлагали отдых в духе индийского ашрама – веганская кухня, музыка, йога. Но не пошел бизнес, предприятие закрыли и продали, сейчас новые владельцы строят на этом месте семейный отель. В этом месте, однако, и дома покрепче и поновее, и люди иного облика – гуляют с породистыми собаками, по берегу стоят лодочные сараи.
Странно и немного грустно сознавать, что в былые времена эта местность была заселена так густо и плотно, что тут развивалась земская жизнь, были если не центры культуры, то и не ее задворки.
Если вспомнить русскую классическую литературу, то ее герои жили как раз в таких усадьбах, это был важный источник развития округи. Потом усадьбы сменились на колхозы, которые, кто бы что ни вспоминал, были в этой части страны нерентабельны и держались только на дешевой рабочей силе и кредитах. Но все же в колхозах производился некий жизненный уклад, со своими правилами, обычаями, воздействием на окружающий мир. Когда иссякло давление на крестьянство, колхозы распались и выяснилось, что жить тут нечем – разве что рыбалкой, но и то с каждым годом рыбы все меньше. Туризм, конечно, возможен, как показывает опыт, но его возможности невелики: слишком много плохой погоды, а уединение нельзя продавать массово. Так что были и «Накануне», и «Отцы и дети», и «Дворянское гнездо», остались лишь «Записки охотника».
Вывода из этого никакого не ждите. Разве что процитирую из «Ревизора»: «Прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, так скажите всем там вельможам разным, что вот живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите, что живет Петр Иванович Бобчинский». Так вот, есть в нашей большой стране Кадыйский район, в котором сегодня, может, и нет ничего уж такого особо замечательного, но было. И кто знает, может, еще и будет.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
По сообщению сайта Газета.ru