Стоковые изображения от Depositphotos
Борис Титов
— В этом году впервые вынесен приговор с реальным сроком предпринимателю, который входил в ваш «лондонский список» желающих вернуться на родину. Это Дмитрий Зотов. До этого случая предприниматели «из списка» получали только условные сроки. Как это расценить?
— Приговор Дмитрию Зотову — 7 лет колонии — конечно, всех шокировал.
В начале 2018 года Борис Титов передал в Кремль список живущих за границей предпринимателей, в отношении которых в России были возбуждены уголовные дела. Предполагается, что не все дела были безупречны с точки зрения законности.
Титов сообщил предпринимателям, что они могут обратиться к нему с просьбой о новом беспристрастном расследовании. Фигурантам таких дел было даже предложено вернуться на родину и лично отстаивать свою правоту в судебном процессе. В случае возвращения им было обещано, что они не будут арестованы до рассмотрения дела в суде.
Большинство из преследуемых законом предпринимателей, покинувших Россию, проживают сейчас в Лондоне, поэтому список получил такое название.
— В этом деле даже «пострадавшая сторона», один из банков, не увидела злого умысла и все равно силовые ведомства упрятали Зотова за решетку. Как так?
— Мы продолжаем настаивать на невиновности Зотова, она подтверждена как бухгалтерскими документами, так и показаниями свидетелей. Будем надеяться, что в апелляции что-то удастся изменить.
— Список больше не пополняется?
— Работу по «лондонскому списку» нельзя назвать ни бурной, ни окончательно затухшей. Процесс идет, хотя и без ажиотажа.
— Сколько сейчас предпринимателей в этом списке?
— Всего с момента старта мы приняли 138 обращений, по 23 из них достигнут конкретный результат. В отношении еще пяти человек произошли существенные процессуальные изменения по возбужденным уголовным делам. В одном случае федеральный розыск отменен, во втором случае отменена мера пресечения в виде заключения под стражу и изменена статья обвинения.
Кроме того, 18 заявителей получили гарантии безарестного возвращения для установления истины по уголовным делам.
— А сколько человек оправданы?
— В трех случаях уголовное преследование прекращено.
— Сколько заявлений от предпринимателей сейчас в работе?
— Пять обращений.
— Кто-то из заявителей вернулся в Россию?
— Вернулись 13 человек. Остальные пока не возвращались, остались за границей. Но их судьбу нельзя считать решенной в момент получения согласия на безарестное возвращение.
Из тех, кто вернулся, несколько человек получили условное наказание, несколько дел прекращены вовсе. Трое пока остаются под следствием.
— Какие у этих троих есть гарантии, что их не посадят, как Зотова?
— Мы не можем гарантировать людям полного освобождения от уголовного преследования. Наши обязательства распространяются на отсутствие ареста до суда, и это изначальное условие выполняется, хотя иногда и возникают непредвиденные сбои. Люди взвешивают ситуацию, и, если возвращение кажется им приемлемым, они возвращаются.
— В каких странах, кроме Великобритании, осели российские предприниматели, которым грозит уголовное преследование в России?
— Да везде по миру.
— А без возвращения на родину рассматривать дела нельзя? До сих пор такой очевидной нормы не существует?
— Нужны изменения в УПК РФ, по которым проводить допрос стало бы возможным по видеосвязи при удостоверении личности с использованием портала «Госуслуги».
И конечно же, помогло бы применение залога во всех случаях для тех, кто возвращается. Тогда была бы гарантия, по крайней мере, что до вынесения суда подозреваемый не сядет.
— Почему залог или домашний арест до сих пор в России редко применяется по экономическим делам? Силовики упрощают себе процедуру расследования?
— Следствие, возможно, полагает, что человек, находящийся в СИЗО, быстрее даст признательные показания. Тем более, если это предприниматель, чей бизнес рушится, пока владелец сидит в камере.
— И как можно изменить ситуацию с залогом?
— Нужно более четко регламентировать процедуру внесения ходатайства о залоге в Уголовно-процессуальном кодексе. Это единственная мера пресечения, ходатайство о которой в суд вносит сторона защиты. Но действующая редакция главы 106 УПК («Залог») гласит, что она применяется в порядке, установленном другой статьей – 108 («Заключение под стражу»). Ну а в статье 108 описывается порядок возбуждения и внесения ходатайств исключительно следователем и дознавателем.
В результате четкого механизма внесения ходатайства о залоге просто нет.
Мы предлагали внести в статью о залоге изменения, по которым следователь был бы обязан при поступлении ходатайства о залоге в трехдневный срок вносить его в суд (одновременно излагая свою позицию по его поводу). К сожалению, наши предложения пока не были поддержаны.
— Не считают безопасным ведение бизнеса в России почти 80% предпринимателей. Они считают, что не получают достаточных гарантий защиты от необоснованного уголовного преследования. Это следует из опроса, опубликованного вами в начале этого года. Как сейчас с этой проблемой?
— К сожалению, проблема криминализации гражданско-правовых отношений никуда не делась. Тенденции последних лет позволяют предположить, что мнение опрашиваемых вряд ли сильно изменится и в следующем году.
— Какие статьи в КоАП и УК самые проблемные, исходя из вашей практики?
— Первенство в этом вопросе держит 159 статья УК РФ — мошенничество. Именно через нее криминализируются гражданско-правовые отношения.
Есть проблемы в правоприменении по статье 171 УК — незаконное предпринимательство, и соответственно, по статье 14.1 КоАП (предпринимательская деятельность без государственной регистрации или лицензии). Судя по этим статьям, не всегда можно четко сказать, что такая-то вот деятельность предпринимательская, а такая-то — нет. Гражданский кодекс определяет ее как деятельность, направленную на систематическое получение прибыли, а как определить эту систематичность?
Такие же вопросы без ответов по требованиям к лицензированию и аккредитации. Аналогичные проблемы по 180-й статье УК, которая предполагает совершение лицом двух и более деяний, состоящих в незаконном использовании товарного знака или сходных с ними обозначений для однородных товаров.
А сходными суд может их признать, исходя из личного восприятия. То есть, совершая действие, предприниматель может даже не предполагать, что он нарушает чьи-то права. Поэтому мы предлагаем ввести в этот состав обязательную административную преюдицию, то есть, освободить от необходимости доказывания фактов, которые суд уже установил ранее.
— А что в итоге все-таки удалось смягчить в законодательстве в пользу бизнеса?
— В июле приняты изменения в УК РФ, предусматривающие дополнительные составы в статье 195 — неправомерные действия при банкротстве. Но при этом статья дополнена примечанием, согласно которому лицо, впервые совершившее преступление по этой статье, освобождается от уголовной ответственности, если оно активно способствовало расследованию, добровольно сообщило о лицах, извлекавших выгоду из незаконного или недобросовестного поведения должника. Наверное, нельзя назвать это смягчением, но возможность избежать ответственности предусмотрена, что уже хорошо.
Кроме того, определенные наши предложения были учтены Минюстом в рамках разработки проектов нового КоАП и Процессуального КоАП. В частности, административную ответственность юрлиц из малого бизнеса предполагается приравнять к ответственности индивидуальных предпринимателей.
Вводится правило, что за впервые совершенное правонарушение размер штрафа не может составлять более половины от суммы минимального и максимального его размеров, установленных законом, а в случае признания лицом своей виновности — одну треть минимального размера.
Также вводится дополнительное основание для освобождения от административной ответственности – исполнение соглашения, заключенного с ЦБ или уполномоченным госорганом.
— Между тем СК постоянно докладывает о смягчении и либерализации законодательства…
— В законах, что называется, на бумаге, в последнее время появилось немало положительного для предпринимателей. Взять хотя бы внесенные в законодательство требования о недопущении по экономическим преступлениям необоснованного применения мер, которые могут привести к приостановлению законной деятельности бизнеса. Но проблема в том, что следствие, как правило, все свои действия считает обоснованными.
— Когда сложнее всего добиться справедливого приговора – когда в деле фигурируют бюджетные средства? Или когда бизнес устраивает разборки за долю на рынке при помощи правоохранительных органов, сбрасывая компромат на конкурента?
— Исполнение государственных или муниципальных контрактов — одна из самых проблемных тем. К сожалению, некоторые заказчики в таких случаях используют всю мощь государственной машины, а следствие особо не утруждается доказыванием наличия умысла на хищение. Кроме того, такие уголовные дела зачастую бывают с коррупционной составляющей, а крайним практически всегда оказывается предприниматель.
В любом случае при наличии признаков нарушения прав предпринимателя мы работаем, в том числе во взаимодействии с органами прокуратуры и следствия, поскольку самостоятельных полномочий у нас в уголовном судопроизводстве нет.
— Недавно на «Столыпинском клубе» вы предлагали обсудить новые подходы к денежно-кредитной политике, позаимствовать опыт США и Евросоюза. Вы всерьез считаете, что на Россию можно механически наложить зарубежный опыт по стимулированию экономики?
— Традиционная экономическая теория не допускает того, что делают сейчас США и Евросоюз. Ни учётных ставок ниже уровня инфляции, ни накачки деньгами фондовых рынков ради поддержки совокупного спроса, ни, наконец, прямого финансирования потребления домохозяйств.
Тем не менее, все это происходит на наших глазах. И дает плоды. Экономика этих стран разгоняется, а инфляция при этом отнюдь не зашкаливает.
За последние 20 лет госдолг США вырос в 4,8 раза, а накопленная инфляция за это же время составила 53,9%.
А в России за то же время госдолг в переводе на доллары по текущему курсу увеличился на 73,5%, а накопленная инфляция составила 310%.
Никто не проводит знак равенства между нашей экономикой и западной. Но закрывать глаза на правила новой глобальной игры тоже неправильно. Политика накопления резервов, которую активно применяет российский Центробанк не смогла гарантировать нам ни низкой инфляции, ни устойчивого роста экономики.
— Я правильно понимаю, что вы поддерживаете идею обязать ЦБ отвечать не только за инфляцию и безработицу, но и экономический рост? Что это даст экономике и бизнесу?
— Это даст экономике союзника, а не фактически противника, как сейчас. Как говорит наш коллега по институту имени Столыпина Олег Дерипаска, если главное – законсервировать нынешнее положение, то, безусловно, нужно биться за низкую инфляцию, не считаясь с потерями. Но если приоритет – рост доходов населения и более равномерное развитие территорий (а сегодня все территории страны, кроме Москвы, находятся в удручающем состоянии), то денежно-кредитная политика ЦБ должна быть другой.
— Но во всем мире центробанки отделены от исполнительной власти, не являются частью правительства, а если регулятор будет в ответе за ВВП, то он станет департаментом при кабмине…
— Не станет. Просто в этом случае ему придется объяснять и себе, и другим, как его действия влияют на приток инвестиций, на создание новых рабочих мест – в общем, на все те инструменты, которыми создается общественное благосостояние. Пока что они эти процессы тормозят, а не стимулируют.
— Вы не преувеличиваете влияние ЦБ РФ и в целом монетарных методов регулирования рынка? Да, ставки по банковским кредитам подрастают после повышения ключевой ставки ЦБ, но так ли это критично для корпоративных заемщиков?
— Для экономики критичен дефицит денежного предложения. У компаний сегодня есть серьезные проблемы с привлечением ресурсов. То, как мы искали и получали заемные деньги в начале 2000-х, сейчас делать невозможно. А внутри страны долговой рынок как не развивался, так и не развивается.
Весь рынок облигаций у нас не превышает 30 трлн рублей при ВВП в 110 трлн. А если посчитать отдельно долговые обязательства компаний, не связанных с углеводородами, с бюджетной сферой, то не наберется и 10 трлн.
— И что делать?
— Банк России мог бы (и должен, на наш взгляд) вести политику количественного смягчения, вливая в экономику деньги через субсидирование кредитования, через выкуп облигаций, через проектное финансирование. Через льготную ипотеку…
А начать нужно с того, чтобы сделать живым ломбардный список (то есть перечень ценных бумаг, которые он готов принимать в качестве залога при выдаче кредитов коммерческим банкам,) нужно расширить ломбардный список. Да, это определенный риск для управления экономикой, но без этого инвестиции в основной капитал не увеличатся.
ЦБ — это мощная машина, способная двигать экономику вперед. Но сейчас он выполняет исключительно функции охранника.
По сообщению сайта Газета.ru