Стоковые изображения от Depositphotos
В 2023 году предпринимательница из России по имени Анна и с замечательной, поистине гоголевской, фамилией Обыденова посетила Кыргызстан, где высоко оценила местную материальную культуру. Само по себе это не удивительно: разнообразная одежда и предметы быта, богато украшенные народной символикой, давно стали стилистическим ядром современной кыргызской моды.
Оценила госпожа Обыденова, видимо, не только культурный, но и финансовый потенциал не очень понятных, но очень эффектных узоров. Так, цена на «куртку-кафтан» (Гоголь, остановись) в фирменном интернет-магазине сейчас достигает зловещих 88 880 рублей. Но и здесь особой проблемы как будто бы нет.
Этностиль подвергается жесткой экономической эксплуатации и местными дизайнерами, которые, впрочем, считают себя в полном на это праве, поскольку это наше. Именно здесь, как думается, и лежит истинная причина конфликта, разгоревшегося между кыргызской прогрессивной общественностью и нерадивой бизнес-леди.
«Все стало складываться как будто само собой: знакомство с дизайнером, автором нашей первой потрясающей коллекции платков, съемка первого кампейна…» — так основательница бренда описывает вдохновляющий опыт первых шагов воплощения в реальность проекта «современного этно-шика».
Однако позже радеющая за чистоту русского языка госпожа Обыденова вынуждена была столкнуться с кампейном другого рода. Широкая волна критики со стороны как дизайнеров, так и простых пользователей сети, вышла далеко за рамки обыденного обвинения в плагиате. Речь идет о сущем ведьмовстве двадцать первого века — культурной апроприации.
Тяжелый, погрязший во взаимных оскорблениях, спор заезжей предпринимательницы и доморощенных почитателей древности выглядит тем печальнее, что и первая и вторые живут в условиях постсоветского выжженного культурного поля.
В таких условиях любое перераспределение символического капитала еще долго будет напоминать ситуацию, когда бедный ворует у нищего. 70 лет советской власти с ее тотальным усреднением в рамках общей идеологии не пощадили ни кыргызскую, ни русскую, ни какую иную народную культуру.
Так же, как сталинская послевоенная политика «Россия – родина слонов!» имеет мало общего с реальной жизнью крестьянской России, так и кыргызская советская мифология служила прежде всего целям чисто идеологическим.
Тем досаднее, что основывался лукавый советский пафос освобождения народов на действительно имевшей место антиколониальной борьбе.
Остается большим вопросом, какая часть традиционной живой кыргызской культуры смогла пережить сперва Үркүн, а затем десятилетия «социалистического развития». Остается вопросом, какую часть этой культуры безвозвратно унесли с собой 137 деятелей советского Кыргызстана, расстрелянные в 1938 году на месте нынешнего комплекса «Ата-Бейит».
Велик соблазн увидеть в текущем оймо-гейте очередную попытку бездушных колониалистов присвоить себе ценности угнетенных народов. Тем более, что в общих чертах это так и есть.
Усугубляет ситуацию неумная и стилистически сомнительная политика самой компании — так, один из платков носил вполне современное английское название — Better than your ex («Лучше, чем твой бывший»).
Но именно потому, что это направление мысли самое простое и при этом хорошо проторено западными интеллектуалами, оно и является ложным.
Дело здесь выходит далеко за рамки дизайна и авторских прав, и касается оно прежде всего самостоятельности кыргызской культуры и ментальности. В подзабытом уже фильме Ларса фон Триера «Мандерлей» есть замечательный эпизод, когда чернокожие рабы, будучи освобождены новой прогрессивно мыслящей хозяйкой, отказываются покидать плантацию и под угрозой насилия требуют вернуть им кандалы и цепи.
Здесь в традиционной для себя жесткой и визуально шокирующей форме фон Триер ставит один из ключевых вопросов постколониального мира.
Способен ли угнетаемый справиться с травмой угнетения? Наиболее полный и обнадеживающий ответ нам дает, как кажется, новейшая история ЮАР и, в частности, фигура Нельсона Манделы, считавшего, что истинная независимость строится на безусловном прощении. Но это тот самый случай, когда сказать очень просто, а сделать невероятно трудно. Но вместе с тем, это и тот самый случай, когда процесс важнее результата.
Запутанное и перемешанное в межплеменных, царских и советских котлах прошлое беспрерывно взывает к самому себе, не давая поднять головы и хоть краем глаза посмотреть в будущее.
Невротическая зацикленность на национальной символике тяжелой ношей лежит на хрупкой спине ищущего себя и развивающегося общества. За этой символикой порой не видно живых людей, которые на самом деле и являются носителями той самой традиции. И, может быть, именно потому общественное внимание и привлекают споры о внешней атрибутике, поскольку действительно сущностные вопросы обсуждать запрещено.
И к этому запрету никакие культурные апроприаторы отношения уже не имеют — все это действительно наше.
Так, сейчас, как и многие другие политические заключенные, продолжает отбывать свой срок в тюрьме выдающийся музыкант, поэт и акын Аскат Жетиген.
Вот уж где национальная культура — культура, которая не ввязывается в мелкие дрязги по поводу двух с половиной орнаментов. Культура, в которой кыргызский язык живет своей собственной, полнокровной, ни от кого не зависящей жизнью.
Культура, в которой сквозь густой серый смог настоящего пробивается свет будущего. Будущего, которое нашими совместными усилиями может быть лучше, чем наше прошлое.
По сообщению сайта Новости Кыргызстана